В мае мы отпраздновали 73-ю годовщину Победы, теперь нам предстоит отметить 77-ю годовщину начала Великой Отечественной войны. Обе эти даты сопровождаются минутами молчания. Но если в мае после нее гремят оркестры и салюты, то в июне – наступает тишина, напоенная скорбью.
Свидетели и очевидцы
Накануне одного из самых черных дней в истории нашей страны хотелось бы подчеркнуть, как важно собрать и сохранить свидетельства очевидцев тех трагических и героических событий. Они все видели своими глазами, все испытали на себе. Им ничего не надо придумывать, ибо правда о войне – страшнее любого вымысла.
Позвонил из Сысерти герой моей публикации Петр Филиппович Ушаков, воевавший в прославленном Уральском добровольческом танковом корпусе и в не менее прославленном Втором конно-механизированном корпусе. Рассказывает, что посмотрел нашумевший фильм «Собибор». Подметил ветеран, конечно, ляпы и неточности, но признался, что всколыхнула картина воспоминания о войне. Летом 1944-го довелось ему освобождать лагерь смерти «Майданек». Жуткое осталось впечатление.
«Увидели мы, какие злодеяния творили гитлеровцы над советскими военнопленными и другими узниками, — вспоминает фронтовик. – Захватили наши солдаты немецкий обоз, груженный провиантом и мылом. Не секрет, что снабженцы при наступлении всегда отстают, поэтому мылу мы обрадовались. Но тут подъехал комиссар батальона и сообщил, что мыло сварено из убитых в лагере заключенных. Нас как обухом по голове ударило. Сложили мы мыло обратно и захоронили его в воронке от бомб. Такая вот братская могила получилась».
Нина Григорьевна Федячкина из Нижнего Тагила на конверте указала: «На конкурс: Что я знаю о войне». Однако в письме на 22-х тетрадных страничках не ответы на вопросы конкурса, а рассказ о войне – такой, какой она ее запомнила, будучи ребенком.
Родилась Нина Григорьевна на хуторе Прокопец Воронежской области. Первые три с половиной года ее жизни пришлись на мирное время, а потом…
«Я помню, как шумно было в тот день, 22 июня 1941 года, — пишет Н. Федячкина. – Объявление о вероломном нападении Гитлера прозвучало из рупора на столбе, слышно его было за 5 километров. Мужики стали кричать, бабы, а за ними и детишки – плакать. Вскоре началось движение за Дон – гнали скот, шли грузовики и подводы, груженые зерном. На третий день посыпались бомбы. Взрывной волной меня отбросило к стене хаты, но какой-то солдат схватил меня и прикрыл собой от осколков. Наш дом сгорел, и отец, уходя на войну, отвез нас к бабушке. У нее был большой погреб, где мы прятались от бомбежек, обстрелов».
К сожалению, некоторые наши соотечественники в войну шепотом, а теперь и вслух любят повторять, что если бы немцы нас тогда победили, то жили бы мы теперь как в Европе. Те, кто пережил оккупацию, подобных иллюзий не питают. Вот, что рассказывает Н. Федячкина: «Зверствовали оккупанты сильно, хотя немцев было мало, в основном – венгры. Все боялись попасть на глаза Ивану-мадьяру. Однажды мы видели, как он возил по селу привязанную к мотоциклу девчонку – вместо ног у нее уже торчали кости. Не дай Бог, чтобы такое повторилось».
Ждали писем с фронта
С каждым годом все меньше в редакционной почте писем от фронтовиков, все больше – от их детей. Редеют ряды бойцов, но память о них передается из поколения в поколение.
«Мой отец Тимофей Васильевич Русин ушел в армию в 1940 году, — пишет Анна Тимофеевна Скоробогатова из Заречного. – Сначала сражался с финнами, потом – с немцами, а затем еще и с японцами. Все эти годы мы с нетерпением и страхом ждали почтальона, гадая, что он нам принесет – солдатский треугольник или похоронку. Домой отец вернулся лишь в 1946 году — весь израненный и в фурункулах. Помню, бабушка топила баню, запаривала травы в кадке, и папочка залезал в нее, лечился. А брат отца, Дмитрий Васильевич Русин, с войны так и не вернулся. Его жена умерла от горя, дети остались сиротами».
У Тамары Николаевны Девяткиной из Талицы в память об отце Николае Александровиче Бабакине осталась лишь одна фотография еще довоенной поры. Сначала ее берегла вдова солдата, теперь хранит дочь. «На этом снимке маме 20 лет, папе – 25, и старшей дочери полтора года. Отец погиб в 1942 году, — пишет Т. Девяткина, — все заботы о семерых детях легли на плечи мамы. В 1943 году ушел на фронт старший брат Саша, а вернулся лишь в 1946-м инвалидом. У него не было обеих ног, а на руках уцелел лишь один палец. Воевал он под Ленинградом, туда после войны уехал жить, там мы его и похоронили. Жилось нам без отца тяжело – с малолетства работали, питались скудно. Впрочем, такова была судьба всего поколения».
Не только на словах
Если воспоминания фронтовиков и их родных читаешь с благоговением, то их рассказы о бюрократизме и черствости, которых, увы, хватает, вызывают стыд и возмущение.
Т. Девяткина не понимает, почему ее и брата лишили единоразовых выплат, положенных «детям войны». Когда она обратилась в 2005 году с этим вопросом в Талицкий военкомат, женщине ответили, что отец ее не числится в «Книге памяти», и в архиве нет сведений о гибели Н.А. Бабакина.
«Как же так, — удивляется дочь солдата, — ведь мама получала на нас, детей, пенсию, значит, похоронка была, но потерялась».
А. Скоробогатова, рассказав о военном и послевоенном прошлом, тоже переходит к дням сегодняшним:
«Отец умер в 1983 году, мама поставила ему памятник из мраморной крошки. Теперь он весь осыпался, но поставить новый уже не под силу, ведь и я, и мой брат с сестрой – уже больные, старенькие, пенсии получаем скромные. Фронтовикам, умершим после 1985 года, памятники ставят за счет государства, а моему отцу, похороненному двумя годами раньше, в казенном памятнике отказывают, говорят: не положено».
Дочери фронтовика обидно и за отца, и за себя. Жаль, что не стыдно ее землякам, которые равнодушно проходят мимо полуразрушенного памятника. Взять бы им пример с жителей и руководителе Пряжинского района Карелии, которые бережно ухаживают за мемориалом и могилами павших воинов, не деля их на своих и чужих.
«Отец ушел на фронт на второй день войны, — пишет Валентин Иванович Матвеев из Камышлова. – А вскоре пришло извещение, что он пропал без вести. Такая участь ждала многих воинов — только в нашем районе около 3 тысяч «неучтенных» героев. Но мне повезло. Спустя сорок с лишним лет мне удалось установить, что отец воевал на Карельском фронте в составе 313-й Петрозаводской дивизии и погиб в тамошних болотах».
В. Матвеев с благодарностью отмечает, что в Карелии установлен День памяти воинов прославленной дивизии, и 5 сентября проводится чествование павших. В селе Галкино Камышловского района, откуда уходили на фронт отец Валентина Ивановича и его земляки, оформлен красочный стенд с фотографиями защитников Родины, в образцовом порядке содержится мемориал с фамилиями двух сотен односельчан.
Да, мемориалы мы привели в порядок. Почему бы теперь не обустроить могилы умерших фронтовиков на сельских и городских кладбищах?
Татьяна Бурова
Фото: ИА «Республика»
Накануне Дня Победы мы объявили конкурс на знание истории Великой Отечественной войны. Все вопросы, которые были опубликованы на третьей странице «Пенсионера» №19 за 7 мая, касались участия в войне уральцев.
Результаты конкурса «Что я знаю о войне» смотрите здесь.
