«Принес бабульке хлеба, и уже — волонтер?»

Вопрос, вынесенный в заголовок, является отнюдь не праздным, особенно в нынешний Год добровольчества. Он прозвучал на «круглом столе» в региональном центре Президентской библиотеки и дал толчок жаркому спору.

Действительно, кого можно считать волонтером? Куда следует направлять усилия добровольческих организаций, и нужно ли их направлять? Как должны строиться взаимоотношения между волонтерами и государством, бизнесом? Допустима ли оплата труда волонтеров? Эти и другие вопросы возникают по мере развития в стране и в регионе волонтерского движения, они волнуют и самих волонтеров, и тех, кто прибегает к их услугам.

Забегая вперед, отмечу, что в ходе обсуждения выявились разные, порой диаметрально противоположные, взгляды на проблему. Одни убеждены, что добровольцы должны помогать старым, немощным, больным, слабым, попавшим в беду. Другие смотрят на волонтерство как на возможность принять участие в крупном мероприятии, получить новые знания. Одни убеждены, что труд добровольных помощников должен быть исключительно бескорыстным, другие – что волонтеров не мешало бы поощрять.

Волонтер – не рабсила

— Я считаю, что организаторы крупных мероприятий в России не очень любят тратить деньги, потому и привлекают волонтеров в качестве бесплатной рабочей силы, — прямо высказала свою точку зрения представитель молодежного добровольческого центра Уральского государственного педуниверситета. – На оплату труда обслуживающего персонала на том же Чемпионате мира по футболу потребовались бы огромные средства. А волонтеры будут работать лишь за питание, ну, и за проживание, если они из другого города.

Однако молодежь охотно рвется работать с гостями универсиад, олимпиад и прочих знаковых мероприятий. К примеру, на Универсиаде в Казани участвовали 230 волонтеров из Свердловской области. Совсем не просто было получить статус волонтера на ЧМ-2018 по футболу, конкурс – как на престижный факультет в вузе.

Гораздо меньше, увы, желающих возиться с брошенными младенцами в Доме малютки или с больными в хосписе. Хотя православная служба милосердия Екатеринбургской епархии, по словам руководителя службы добровольцев Анастасии Камшиловой, именно такое поприще считает самым подходящим.

— Вчера мы посещали инвалидов, позавчера были в психоневрологическом госпитале для ветеранов войн, — рассказывает Анастасия. – Для наших добровольцев бабушки, которых они опекают, становятся родными. А для родного человека все сделаешь. Если бабушке станет плохо ночью, она может позвонить, и к ней придут, чтобы она почувствовала, что нужна кому-то, что не безразлична. У нас такую работу принято называть служением.

Что нами движет

— Я работаю в библиотеке, не вхожу ни в какое добровольческое общество, — признается Татьяна Проценко из Новоуральска. – Но разве это обязательно? В любом многоквартирном доме есть люди, которым нужна помощь: вывести на улицу подышать воздухом, книжку почитать… А мы проходим мимо. У меня в подъезде на первом этаже живет старушка, которая любит шить, я захожу к ней, чтобы заправить нитки в машинку, что-то купить – попутно, когда иду в магазин, поговорить. Положа руку на сердце: мы делаем добро другим, прежде всего, для себя.

Считается, что в волонтеры идут в основном те, кто знает, почем фунт лиха, тогда они способны откликнуться на чужую беду. Но можно ли пойти в добровольцы от хорошей жизни? Анастасия Камшилова на собственном опыте знает, что это возможно.

— У меня в жизни все было хорошо: интересная работа, высокая должность, зарплата, семья, квартира, автомашина, — перечисляет она. – Но мне чего-то не хватало. Призывы пожертвовать деньги в какие-то фонды не очень вдохновляли. Мне не откупиться хотелось, а самой что-то делать для людей. Теперь я нашла себя. Правда, мне хотелось с детками заниматься, а батюшка направил меня к бабушкам. Но, когда общаешься с ними, меняется собственное отношение к людям, к жизни.

Откуда деньги

Всемирная декларация добровольчества провозгласила волонтерство как бескорыстный и безвозмездный труд. Но ведь организациям надо на что-то существовать, проведение акций тоже требует средств. Состоятельные люди тратят собственные деньги, когда участвуют, допустим, в поиске пропавшего ребенка или заблудившегося старика. Есть также гранты разных уровней и размеров — от 400 тысяч до 15 миллионов рублей, за которые борются и получают волонтеры.

Сотрудничает с добровольческими организациями и бизнес. Правда, гораздо охотнее он привлекает волонтеров к проведению своих благотворительных акций, нежели напрямую выделяет деньги. Как признаются волонтеры, не все из них и не всегда способны оперативно и дотошно отчитаться за потраченные деньги, представить чеки и другие платежные документы.

К сожалению, бизнесмены, занимающиеся благотворительностью, на «круглом столе» не присутствовали, поэтому выслушать их мнение о добровольчестве не удалось. Хотя современные уральские промышленники и предприниматели продолжают традиции, заложенные династиями Строгановых, Демидовых, которые жертвовали средства и на приюты, и на больницы, и на искусство. Об этом рассказали главный библиограф Татьяна Пирогова и руководитель регионального центра Президентской библиотеки Анастасия Русина.

Как вас называть

Участники встречи даже поспорили о том, равнозначны ли слова «волонтер» и «доброволец»?

— Мне и моим друзьям предпочтительней называться добровольцами, — говорит А. Камшилова. – Потому что мы делаем добро людям. Волонтер, на мой взгляд, — слово более сухое.

Впрочем, какое было слово ни прижилось, главное – чтобы множилось число людей, готовых по первому зову прийти на помощь тем, кто оказался в беде или в трудной ситуации.

Татьяна Бурова

Фото: god-2018s.com