В атаку – на броне танка

На фронте Петр Ушаков попал в группу десантников. Ходить в атаку пешком ему не пришлось – вместе с товарищами он мчался в бой на броне танка. Мчался в самое пекло сражения на Курской дуге.

Подняли по тревоге

Призвать в действующую армию Петра Ушакова должны были осенью 1942-го, однако повестка ему и его друзьям из Сысерти пришла на полгода позже. А потом еще полгода он вместе с несколькими земляками постигал военное искусство в Черкасском пехотном училище, эвакуированном на Урал. На фронт паренек попал лишь летом 1943 года, за пару месяцев до своего 18-летия.

— Чтобы получить офицерское звание, нам предстояло сдать четыре экзамена, — вспоминает Петр Филиппович, — но мы успели сдать только два. Нас подняли ночью по тревоге, посадили в эшелоны и отправили под Курск. Так я и остался рядовым. Воинский состав был таким длинным и перегруженным, что на сложных участках подцепляли второй тепловоз, поскольку один не справлялся. Немцы после проигранных битв под Москвой и Сталинградом мечтали взять реванш, а советское командование готовило очередной прорыв, собирало в кулак силы.

Разгружался эшелон на станции Белев. На соседних путях сходили на землю с железнодорожных платформ танки. Новобранцам выдали автоматы-пистолеты-пулеметы Шпагина с несколькими дисками, гранаты «лимонки», которые выпускал сысертский завод «Гидромаш», каски, котелки, лопатки, палатки.

— Нас было шестеро из Сысерти и близлежащих деревень,- рассказывает фронтовик. – Мы вместе и в училище попали, вместе – и в танковый десант Уральского добровольческого танкового корпуса.

Командир танка проинструктировал начинающих десантников. Объяснил, как держаться за скобы, чтобы не слететь с брони во время движения, как рассредоточиться, когда спустились на землю во время боя…

— Танкисты своим десантом дорожили, — говорит ветеран. — Обзор в танке ограничен, поэтому мы были глазами экипажа. Заметим вражеские машины слева или справа, с той стороны, соответственно, и стучим по броне. А если подобьют «тридцатьчетверку», поможем экипажу выбраться. В войну танки выпускали без амортизаторов, трясло на кочках основательно, – мы постоянно в синяках ходили.

Болхов, Борилово, Карачев

В книгах по истории обозначена задача, которую командование ставило перед УДТК в самом начале боевого пути: наступая из района Середичи на юг, перерезать коммуникацию противника Болхов-Хотынец, выйти в район села Злынь, а в дальнейшем оседлать железную и шоссейную дороги Орел-Брянск и отрезать пути отхода группировки гитлеровцев на запад. Добровольческий корпус с задачей справился, но дорогой ценой.

— Село Борилово стояло на возвышении, мы у немцев были, как на ладони, — вспоминает П. Ушаков. – Наш танк пошел в атаку, на околице мы соскочили, помчались следом, и вдруг на наших глазах танк подбросило в воздух – он подорвался на фугасе. Самым страшным на войне было терять друзей, а в том бою погиб весь экипаж танка и мой друг Юра Кокорин, с которым мы вместе учились, коней в ночное гоняли… После боя мы похоронили товарищей в воронке от авиабомбы.

Уцелевших десантников прикрепили к другому экипажу, танки двинулись дальше. Немцы сдавали позиции неохотно, бои шли за каждую деревню, город, возвышенность. В сражении за Карачев Петр Ушаков потерял еще нескольких друзей, а под Жуковкой, уже за Брянском, сам получил тяжелое ранение.

— Немцы готовились к контрнаступлению, — вспоминает он. – Видим, «юнкерсы» летят, с дюжину примерно, и устроили над нашими позициями так называемую карусель: пикируют друг за другом и снова вверх взмывают. И строчат, строчат из пулеметов, бомбы кидают. Так низко опускаются, что лица летчиков видно. Я не выдержал и вдарил из автомата по немцу, весь магазин опустошил. Попал или нет, не знаю, а меня фашистским осколком полоснуло по животу. Ремень перебило, диски помяло и кожу, словно бритвой, вскрыло. Боли не почувствовал, но сознание потерял, упал на спину.

Всем смертям назло

Истек бы солдат кровью, но на его счастье шли мимо санитары, тащили на плащ-палатке другого раненого. Остановились передохнуть, увидели Ушакова, подошли, попинали по ногам, он застонал.

— Они меня спрашивают: «Идти можешь?», а я откуда знаю… Помогли подняться – вроде держусь. Но когда встал, кишки из раны вывалились. «Ты внутренности-то руками поддерживай», — говорит один санитар и бинт мне протягивает. Так мы и шли до медсанчасти: иногда я падал, меня поднимали.

Боль от ранения уральский паренек почувствовал лишь в госпитальной палатке, когда медсестра стала промывать его внутренности в тазике – двух солдат на помощь позвали, чтобы держали беднягу. Но все обошлось: хирург рану зашил, заражения не случилось.

С Уральским добровольческим танковым корпусом его пути-дорожки после ранения разошлись и снова пересеклись только в Чехословакии. После госпиталя Петра Ушакова направили в конно-механизированный корпус, который был правопреемником прославленной кавалерии генерала Доватора.

В конно-механизированном корпусе Ушаков командовал расчетом крупнокалиберного пулемета и продолжал сражаться с немецкими танками. Правда, тактика была иной. В гитлеровской армии следом за танками шла пехота, и стоило ей залечь, железные громады тоже останавливались. Поэтому перед нашими пулеметчиками стояла задача отсекать пехоту противника. Но немецкие танкисты засекали наши огневые точки, расстреливали их, утюжили гусеницами.

— Во время одной немецкой атаки пулемет наш разнесло в клочья, а «тигр» понесся на нас, — вспоминает Петр Филиппович. – Мой второй номер Ильинский успел нырнуть в щель, я — за ним. Танк окопчик наш проутюжил, и хорошо, что поперек, а не вдоль, иначе раздавил бы нас. А так только землей засыпало и придавило меня слегка. Спас меня Ильинский. Он с трудом сумел вытолкнуть меня на поверхность и сам вылез. Долго я потом выплевывал землю и кровь. Но в госпиталь не пошел. Зачем? Руки-ноги целы.

Когда сегодня Петра Филипповича спрашивают, как же он уцелел на той войне, он, посмеиваясь, отвечает: «Что со мной могло случиться, если даже танк давил, но не додавил?»

Память о войне

Возвращаться мысленно в роковые огневые годы Петру Филипповичу приходится часто. Ребятишки из сысертских школ прибегают, расспрашивают. Кому надо к урокам мужества подготовиться, кому – реферат написать.

— Они с большим интересом слушают и потихоньку снимают меня на телефоны, — рассказывает фронтовик. — Потом приносят плакаты и стенгазеты, которые сами сделали. Танюша, дочка, развешивает их по стенам.

Судя по обилию плакатов и фотографий, связь поколений не только не слабеет, но постоянно крепнет. Одно дело – в книжке про войну прочитать или фильм посмотреть, и совсем другое – услышать о танковом сражении, об освобождении концлагеря «Майданека», о взятии Берлина от солдата — участника тех событий. В доме Петра Ушакова можно подержать в руках знаменитый «черный нож», который выдавали танкистам УДТК, ощутить тяжесть автомата-пулемета, которым косили немцев десантники.

— Автомат этот, конечно, стреляет не настоящими пулями, — говорит старый солдат, — но в остальном ничем не отличается от боевого.

Юбилейная дата

Мы беседовали с Петром Филипповичем накануне 11 марта, объявленного Днем народного подвига по формированию Уральского добровольческого танкового корпуса. На следующий день за фронтовиком заехала машина, он отправился в Екатеринбург, чтобы поучаствовать в торжествах в честь 75-летия УДТК.

— С каждым годом нас — тех, кто может приехать к памятнику танкисту и рабочему на привокзальной площади, возложить цветы, — становится все меньше, — говорит Петр Филиппович.

Да, ряды фронтовиков редеют. Однако слава Уральского добровольческого танкового корпуса не умрет. Наследниками УДТК стал танковый батальон, который базируется в Екатеринбурге, ему вручено знамя корпуса.

В День народного подвига на площади 1905 года действовала выставка военной техники времен Великой Отечественной войны и современной армии. Тут же были развернуты импровизированный военный госпиталь, полевые кухни. Все желающие могли сфотографироваться на фоне баннера «Я записался в добровольцы Уральского добровольческого танкового корпуса» и получить магнитик со своим изображением в подарок. Отбою от желающих не было!

Татьяна Бурова