Правила оказания скорой медицинской помощи регулируются специальным приказом Минздрава. В документе перечислены все поводы, по которым россияне могут вызвать экстренную или неотложную помощь. При этом в случаях экстренной помощи – нарушения дыхания, системы кровоснабжения – карета «скорой» должна приехать за 20 минут. Если же человеку требуется неотложная помощь при внезапных острых заболеваниях, не представляющих угрозу жизни, у медиков есть 120 минут на дорогу. Росздравнадзор в мае 2017 года заявил, что в 96% случаев медики выполняют эти временные нормативы.
О том, так ли это и какие проблемы существуют в отечественной системе экстренной помощи, «Газета.Ru» пообщалась с директором Института экономики здравоохранения НИУ ВШЭ Ларисой Попович и председателем независимого профсоюза работников скорой помощи «Фельдшер.ру» Дмитрием Беляковым.
— Почему «скорая» может не приехать на место вовремя? И как на данный момент в России обстоят дела с тем, чтобы экстренная помощи действительно прибывала быстро?
Лариса Попович: Судя по отчетам, ситуация в России блестящая – у нас 96% бригад приезжают в течение 20 минут. Об этом недавно докладывала министр здравоохранения на слушаниях, посвященных сельской медицине. Она также говорила о том, что у нас все ужесточается, что у нас есть геоинформационная карта, по которой время приезда медиков составляет не более часа для решения проблем инфарктов и инсультов.
Однако какая ситуация складывается на самом деле, сказать сложно. Есть сельские регионы, где «скорая» просто отказывается от вызовов, потому что за 20 минут не успевает достигнуть точки назначения, а портить отчетность сотрудники не хотят.
Дмитрий Беляков: По России ситуация удручающая. Связано это, во-первых, с оптимизацией службы – сокращением врачебных и специализированных бригад, отказом от приема на работу врачей. Виновна в проблеме и так называемая служба «112», каждый вызов которой обязателен к исполнению.
Более того, люди совсем забыли, что такое поликлиника и диспансеризация. При любых жалобах они вызывают скорую помощь. Страховые компании, для которых важно количество вызовов, активно поощряют такую практику, а экстренные службы всегда принимают подобные запросы. Однако если в городе 10 бригад, и все они лечат простуду, то на автокатастрофу уже никто не поедет – на нее просто не найдется «рук».
В Москве ежедневно выходят от 30 до 60% неукомплектованных бригад – по одному человеку. При всех своих знаниях и опыте, даже приехав вовремя, один человек не сможет ничего сделать при реальном экстренном случае.
В столице огромная текучка кадров. За хорошей зарплатой к нам приезжают люди из регионов. Так, 90% работников скорой помощи в Москве – иногородние люди. Они приезжают сюда за деньгами и устраиваются на полторы ставки. Качество работы при этом только снижается.
— Как можно сократить количество опозданий карет скорой помощи?
Л. П.: В этом деле крайне важно искусство фельдшера определить и маршрутизировать все поступающие вызовы. Для этого существует система «триаж» (от французского «triage» – сортировка), которая на основании профессионального опроса делит вызовы по уровням важности. Несколько вопросов — и диспетчер поймет, насколько случай экстренный. И если он таковым не является, переведет абонента на теле-медицинскую консультацию.
Такие триажные системы широко распространены в мире: в Москве они есть, а вот в области мы пока что безуспешно пытаемся их внедрить.
Иногда карет скорой помощи не хватает, потому что кто-то занял медиков совершенно неважной историей. В России медиков вызывают по любому поводу. Есть случаи, когда на жалобы пенсионеров приезжает реанимационная бригада, которая в течении часа занимается успокоением и снятием незначительной боли. Однако в это время могли произойти более критические ситуации. Поэтому зачастую эгоизм пациента приводит к тому, что помощь до кого-то не доезжает.
Д. Б.: Людям необходимо объяснить, в каких случаях нужно вызывать скорую помощь, а в каких – участкового врача. Кроме того,
я бы ввел ответственность за ложный вызов, как в Израиле. Если скорая приехала и нашла не умирающего, а порезавшего палец человека, то он должен заплатить за потраченное время медиков.
Только так к народу придет осознание.
Если на город всего шесть машин, и все они на непрофильных вызовах, то седьмая ниоткуда не родится. Нужно сделать так, как было при советской власти – одна машина на 10 тыс. населения. В то время при температуре 38 градусов «скорую» никто не вызывал. Сегодня же фельдшеры стали обслугой, и чиновники поддерживают такой имидж медиков. В итоге ситуация следующая: бешеное количество вызовов и минимальное количество свободных сотрудников.
— На кого ложится ответственность в случае смерти человека, который не дождался скорой помощи?
Л. П.: По каждому случаю смерти проводится серьезная проверка. Выясняется, правильно ли действовал фельдшер и бригада, почему они не доехали вовремя, все ли диспетчер уточнил у пациентов. Бывают случаи, когда люди звонят в полупьяном состоянии и не могут четко объяснить ситуацию. Это может быть как человеческий фактор, так и технические неполадки.
Отмечу, что фельдшеров редко лишают свободы за подобные нарушения. Но увольнения, выговоры, депремирования и серьезные административные наказания – сплошь и рядом.
На скорой помощи очень тяжело: там практически некому работать. Более того, в Московской области очень маленькие зарплаты. Те, кто остается, конечно, вкалывают. Однако бывают такие ситуации, когда медику приходится больше суток находиться на посту из-за отсутствия подмены.
Д. Б.: В любом случае, крайний будет найден. Это будет либо диспетчер, либо фельдшер скорой помощи, но никак не главный врач или начальство – они всегда невиновны. Подставляют тех, кто на износ работает за небольшие зарплаты. Наказание зависит от того, насколько сотрудник лоялен к руководству.
— Существует ли за рубежом проблема опоздания карет скорых помощей на вызовы?
Л. П.: Могу сказать, что такое использование скорой помощи, которое мы себе позволяем, не использует никто. Например, если у ребенка в Голландии ночью вдруг поднимется температура, к вам никто не приедет, а только посоветуют взять такси или самим приехать в дежурную больницу. Там скорая помощь спасает только от жизнеугрожающих состояний – травм, отравлений, сердечных приступов.
«Скорая» в зарубежных странах – очень дорогое удовольствие. Любой человек 10 раз подумает перед тем, как вызывать скорую помощь, и, скорее всего, примет решение отправиться в ближайшую больницу сам.
В США скорая помощь далеко не всегда оплачивается страховыми компаниями. Больные это знают, поэтому используют собственные ресурсы для того, чтобы добраться до клиники. Только у нас скорая помощь может приехать, чтобы измерить давление или сделать какой-нибудь укол.
В России не хватает машин, потому что они ездят по вызовам, которые являются «неотложными», но не «скорыми». Разница между этими двумя типами в степени угрозы жизни. «Скорая» должна выезжать только на жизнеугрожающие состояния, а неотложная – на обострение хронических заболеваний. То есть на те ситуации, в которых можно потерпеть или проконсультироваться дистанционно. Важно уметь правильно оценить ситуацию.
Д. Б.: За рубежом медиков не вызывают по любому поводу. Если и делают это, то потом платят круглые суммы за ложный вызов. Россиянам нужно объяснить, в каких ситуациях нужно вызывать карету скорой помощи. К сожалению, на данный момент люди не хотят заботиться о своем здоровье – они переложили эту ответственность на плечи фельдшеров.
Яков Лысенко
Газета.ру
